Сквозь залитый светом Чако² нёсся грузовик³. Справа от него контуры двухэтажного отеля и трёх других низеньких домиков с белыми стенами расплылись от поднявшейся пыли.

Старый судья Харамильо проснулся как раз в момент, когда резкий толчок подкинул его на разбитом в щепки дне кузова, и ему едва хватило времени, чтобы схватиться за запасное колесо, прежде чем грузовик вновь перескочил через цепь ухабов.

"Палос Бланкос", - прошептал он. - "Судейское место".

Грузовик не снизил скорости, чтобы войти в игру с виражами. Судья Харамильо продолжал держаться за колесо, и с первыми двумя виражами справился успешно, но на третьем тяжёлое колесо грозило расплющить его по стенкам кузова. Бросив свои чемоданчик и щегольскую шляпу, он опустился на четвереньки и с трудом пытался удержаться на дне, как будто это убежище помогало ему спастись. Каждый толчок бил ему по коленям, а неровности досок всаживали занозы в ладони. "Судья-наблюдатель", - повторял он, в то время как грузовик пробивался к вершине склона. Далее ему удалось вцепиться в доску, выбившуюся из дна, и использовать её, чтобы повернуть шею и взглянуть на глубокое небо: в метре от его головы летел воздух, разрезаемый грузовиком. Несколькими движениями он приподнялся, цепляясь за кузов. Встав на ноги, получил пощёчину от разгорячённой вони Чако. Отступил на шаг одной ногой. Вторая стояла твёрдо, но через несколько секунд он был вынужден отвернуться, подставив ветру затылок. Грузовик нёсся так, как ему позволяли его тридцать лет, иногда километр за километром гудя в клаксон.

Судья Харамильо вновь опустился на четвереньки, опять пытаясь удержаться на дне кузова. Он был преисполнен этого намерения, когда грузовик взлетел на воздух, и колесо, срикошетив, придавило его руку, но далее последовал ещё один толчок, который его освободил. Колесо подпрыгнуло, как жаба, и прежде, чем он успел придти в замешательство, вернулось назад. Грузовик пронёсся по лагерю рабочих, занимающихся обслуживанием грузовиков, и через несколько метров был остановлен одним нажатием педали. Судья Харамильо упал ничком, затем против воли совершил болезненный переворот с одного бока на другой, после чего этот же импульс протащил его ещё пару метров; остановка же произошла в результате сильного удара спиной о стенку за кабиной. Когда он открыл глаза, в сцену происходящего в кузове с сухим треском ввалился огромный чемодан. Следом запрыгнул не смотрящий на него человек.

Через полчаса судья спал, как сурок. Человек же, напротив, ехал стоя посередине кузова, великолепно удерживая равновесие. Судья проспал всего пару часов, хотя ему показалось, что гораздо больше. Когда он проснулся, веки его открылись совершенно без усилий, а рот изобразил сдавленную улыбку. Перед ним человек с сигарой в пальцах продолжал удерживать равновесие, что изрядно смахивало на танец. "Привет", сказал он, пуская дым в небо. У судьи Харамильо возникло впечатление, будто он его только что заметил. "Зачем танцуешь?", - жёстко спросил он. Человек засмеялся и ответил: "Когда путешествую, не сплю". Потом добавил: "Мне снятся кошмары". Судья с трудом поднялся, и ударами рук стряхнул пыль со своего изношенного серого костюма. Взглядом поискал свой маленький чемоданчик, и нашёл его у ног человека. Сделал жест, чтобы тот его ему вернул. "Я сплю лишь два часа в сутки", - сказал человек. Нагнувшись за чемоданчиком, отдал его ему в руки, и продолжил: "После обеда". Старый судья, смутившись, закашлялся, прежде чем сбить ударами глубокие отпечатки следов человека со своего чемоданчика. Потом стал искать своё сомбреро по всем четырём бортам. "Должно быть, улетело", - сказал он сам себе. Человек, похоже, сконфузился. Грузовик загрохотал во всю свою мощь, чтобы взобраться на склон. "Кто улетел?" - спросил и впрямь озабоченный. Судья, меж тем, продолжил ползти вдоль другого борта по направлению к запасному колесу. Потом попытался столкнуть его с места, сделал рычаг из своих ног, поднатужился, покраснел, но сдвинуть так и не смог. Человек смотрел на всё это без участия к его усилиям. Судья вернулся на своё место, как всегда, на четвереньках, чтобы поискать в чемоданчике носовой платок. С каждым поворотом дороги Чако удалялось. Гнилой запах его растительности ослабевал с метрами, отвоёванными у равнины. Человек, танцуя, приблизился к колесу, и попробовал его приподнять. "Весит, как мертвец", - сказал он и засмеялся. Судья не мог его слушать, поскольку сморкался. Потом стал искать очки в своих десяти карманах, но нашёл их не там, а в чемоданчике. Человек, тем временем, поднял колесо на воздух и переложил его в другой угол. "Как два мертвеца", - счастливо уточнил он. Судья оживлённо подобрел, сжимая свои очки. Он начал тереть обеими руками свои щёки, но остановился, подумав о занозах. "Куда путь держите?" - спросил политическим тоном человек, не прекращая своего эквилибристического танца. В этот момент грузовик вновь загрохотал. Поднявшаяся за ними густая пыль окутала кузов сверху. Судья полагал, что его слушают, но, не будучи уверен, предпочёл промолчать. Они смотрели друг другу в глаза. Судья уселся на свой чемоданчик, и взгляд его упал на то место, где ранее лежало колесо. "Это моё сомбреро?" - взволнованно спросил он. Попутчик подал ему головой знак, что да. Судья надел очки, чтобы придти в себя. Грузовик рванул, повалив его ничком на дно. Судья, не рассердившись на удар, довольно схватил своё сомбреро и зажал его свободной рукой. "Слава Богу", - благодарным тоном сказал он. - "Единственное наследство в моей семье - это сомбреро". Счастливый, он стал выколачивать его одной рукой. "Спасибо", - сказал он человеку. Тот поднял плечи, явно выражая высокомерие.

Через минуту он приблизился к судье и представился:

"Хуан Рамирес", - сказал он. - "К вашим услугам". Рука судьи оказалась сжата в его руке. "Почему Вы не присядете ни на миг?" - спросил он. Человек продолжал танцевать. "Использую путешествие для своей физической подготовки", ответил он. Судья высморкался, и открыл рот: в его мозгу возникло ощущение, что его барабанные перепонки напрочь полопались. Человек танцевал вокруг своего огромного чемодана. В его движениях присутствовало что-то дисгармоничное. Судья вгляделся в него: "Слишком большое тело для этих бедных ног", - подумал он. Грузовик вновь начал подскакивать, и судья заметил, что колесо приближается к нему небольшими прыжками. "Дерьмо!", - сказал он. Попытался убежать на четвереньках, но ему мешало сомбреро в руке. Человек наблюдал за всем этим, опять безразличный, но к счастью судьи грузовик высоким прыжок взлетел на самую вершину горы, и водитель, толстый и низкорослый, появился перед ними, потягиваясь. Его напарник мочился под заднее колесо: плевался, топал ногами и мочился. Судья, встав на ноги, был сбит на четвереньки влезавшим водителем. "Извините", - начал он, не избегая прямого взгляда. Водитель, с индейским лицом, засмеялся.

Протирая нос, судья слушал, как они говорили:

- Как дела, Тумбалокос³? -приветствовал водитель.

Судья удивился. Тумбалокос ответил водителю дружеским тычком в спину. Напарник бил по колёсам голой ногой. На другую была надета обувка. Потом он отошёл за просвечивающие заросли кустарника. Судья Харамильо открыл рот один раз, и ещё один, чтобы перевести дух. "Теперь опять слева", - мягким тоном сказал он. Водитель странно посмотрел на него, и спросил, не говорит ли он про тик. "Это об ухе", поправил его судья. Водитель выпрыгнул из кузова, и позвал напарника. Перед тем, как залезть в кабину, от подошёл к Тумбалокосу:

- На другом повороте,- сказал тот, - лучше.

Судья вновь откры рот, и ощутил, будто его уши разорваны. Прежде чем спросить, поедут ли они сейчас, он вновь высморкался.

После раздумий, ехать вперёд или назад, грузовик мучительно тронулся с места. Судья расположился, сев в том же углу что и ранее, а человек продолжил стоять.

От Чако уже осталась лишь далёкая зелёная полоска, втиснутая между небом и землёй. Дорога впереди представляла собою лишённые растительности пампасы, дикую солому и мелкие камни на склонах холмов.

Неожиданно человек спросил: "Зачем едете в Вильямонтес?" Судья несколько раз открыл рот, как будто репетировал ответ:

- По делам правительства, - сказал он. Он оправил сюртук начала века с явной гордостью: "Я судья-наблюдатель".

Грузовик остановился, изрядно накренившись в кювет. Судья отклонился в противоположную сторону, пытаясь создать противовес. Водитель взобрался в кузов, помог Тумбалокосу выгрузить чемодан, и они вместе понесли его к краю обрыва.

- Готов! - сказал водитель, прихлопнув его руками.

Тумбалокос столкнул его ногой в пустоту.

Судья с удивлением увидел, как он залезает обратно в грузовик. "Что же не ушли?", - спросил он. "Уже ушёл", - ответил тот. Судья не понял ответа. "Я стал глух, почти как стена", - пробормотал он.

Через полчаса грузовик вновь затарахтел, и Тумбалокос сказал ему: "Ну, мне пора". Судья высморкался, и начал отвечать ему, когда он уже оказался у кабины:

- Желаю, чтобы всё у Вас было хорошо, - сказал он ему с энтузиазмом. - Удачи!

Тумбалокос засмеялся. Он отдал билеты водителю, который тоже засмеялся, как и его напарник, и ответил:

- Пока есть оппозиция, будет и удача.

Судья не особо слушал. Он открыл рот, чтобы избавиться от давления в ушах, и закричал, перебарывая грохот грузовика:

- Меня зовут судья Харамильо! Если Вам что-нибудь понадобится, ищите меня!

Гонзало Лема (1959), рассказчик. Публикации: рассказы "Нас узнавали, любя" (1981); "Эта сторона мира" (1985) - новелла, получившая в 1983 году премию Эрика Гуттентага; новелла "Страна веселья" (1987); "Отметьте, что я человек" (1990), и "След - это забвение" (1993).