Её беспокоил шум от сухих листьев, бьющих в окно. Для неё уже настала пора гудения в верхней части шеи, как будто мертвецы хотели ей что-то сказать. В своих ночных кошмарах она видела гигантских жаб, пронизываемых огнём и прыгающих вокруг луж крови. Она вспоминала шутливую индеаночку с потрескавшимися от ветра щеками и оживлёнными глазами. Во время засухи она стояла в очереди к районной цистерне рядом с индейскими парнями и девушками, разливавшими воду по банкам.

Она испугалась грома, укутавшись в согретой постели, и потом, лишь потом заметила фигуру, спящую рядом с ней.

Чужое тело храпело как убитое и свободное от долгов этого мира.

Немезио жил, жалуясь на убивающий его мало-помалу силикоз и на варикоз, заставляющий его плакать от ярости. Он чувствовал много горечи в безнадёжности этого мира. Не раздумывая, он дважды оставлял шахту и приходил в город, не зная, как выглядела его жизнь со стороны проклятой женщины, которую он уже разлюбил.

Власти предупреждали их: "Эта зона - чёрная зона. Поэтому вы не должны больше просить ни о чём". И женщина: "Но мы не знали". Ими были куплены приёмник на транзисторах и одеяла. Она думала о халтуре для Немезио, когда узнавала о ней. В воскресенье они выбирались сделать несколько фотографий на площади Чурубамба, со стороны сухого фонтана от монумента основателю города. Фотографии цвета сепии висели на неоштукатуренной стене.

Немезио был любим; но всё проходит, проходит и любовь. Внезапно он оказался мерзавцем, который наставил ей рога. Она подозревала предательство Немезио с одной из этих индеанок-мужекрадок. Внезапно он стал рассеянным. В последний раз он не захотел взять её на праздник долгов Сеньора Приговора. Не так ли они стали женатыми без детей? Она говорила: "Это вина Немезио". Он: "Но, несомненно, это её вина".

Потолок хижины задрожал от ураганного ветра. Она подумала о том, чтобы сделать к завтрашнему дню в доме влажную уборку. Корзинки с цветами отправились висеть на балках. Они утоляли жажду земли, поливая почву пивом; отгоняли злых духов, читая христианские молитвы; все вместе веселились и танцевали куэки и уайньиты, пока не наступала ночь, и, уставшие, отдыхали на полу.

Она строила свой домик вопреки упавшему духом Немезио. В карнавалы супруг сводил её с ума и ввергал в растерянность, поскольку она не знала ни где он, ни с кем. Говорили, что он ушёл, одевшись щёголем, за индеанкой-разбойницей из Савасты. Потом вернулся, говоря: "Больше - никогда, мамочка", но она ему не поверила, и старалась забыть, чтобы не страдать от обид на этого бродягу Немезио. Она по привычке прощала его, меж тем работая и делая всё, чтобы скопить денежек на клочок земли, кирпичи и всё, что теперь составляло единственную истину её существования.

Вода продолжала падать на тёмные холмы. Что-то заставило её занервничать больше, чем когда-либо. По улицам, казалось, катились бочки, наполненные камнями. Она потрясла мужа, но Немезио лишь заворчал, повернулся к ней спиной и продолжил спать своим пьяным сном.

Они проводили ночи, не разговаривая, ничего не рассказывая и ничего не вспоминая. В это время они не плакали и не смеялись вместе. Почти никогда они не ели вместе, а когда ели в одиночестве, был слышен скрежет ложек по тарелкам. Когда их взгляды встречались, в них можно было увидеть лишь тень старой злобы и презрения, убивающую молча.

Поток грязной воды яростно стекал по бегущим вниз улицам. Загрохотало покрывшееся тучами небо, и гром отразился эхом в воздухе Кордильер; земля задрожала, и возникло впечатление, что всё будет затоплено.

Женщина выглянула в окно и увидела, как бурлит половодье, яростное и ревущее, несущее фонарные столбы, проволоку, зверей и деревья.

Илистое наводнение ревело, погребая дома и увлекая их за собою, как вулканическая лава. Внезапно и безотчётно женщина рванулась к двери и закрыла её на засов.

Немезио храпел.

Педро Шимосэ (1940). Поэт, писатель, эссеист, журналист, художник и сочинитель популярной музыки. Руководил Департаментом Культурного Развития в Главном Университете Сан-Андреса в Ла-Пасе (1970 - 1971). С 1971 года жил в Испании, где руководил коллекцией "Слова в изгнании" в издательстве "Пласа и Ханэс" и Библиотеке Испаноамериканской Поэзии в институте Ибероамериканского Сотрудничества. В 1972 получил премию Дома Америк на Кубе за книгу "Хочу писать, но задыхаюсь в пене". Другие публикации: "Трилюдия в изгнании" (1961), "Лютик" (1967), "Поэмы для деревни" (1968), "Дряхлость огня" (1975), "Буквально" (1976), "Маккиавеллиевские размышления" (1980), "Кавалерийское болеро" (1985), рассказы "Пугало звали Дрило" (1976), "Словарь Ибероамериканских авторов" (1982) и очерк "История латиноамериканской литературы" (1989).

esp→rus: shogi.ru, октябрь 2007 (версия 17.6.20).