Для кинорежиссёра Альфонсо Гумусио Дагрона.

Бежевый костюм, коричневые ботинки, фетровая шляпа по сезону. Примерно так же, как и в предыдущий раз.

- Надеюсь, Вы отдохнули, - прокомментировал Дон Аурелио, любезничая с некоторой назойливостью: такие клиенты, как мистер Джон, приносят месту почёт.

В остальном чужеземец не изменился. Та же умеренность, те же привычки. Эль-Кампари - газеты, которые он купил в киоске на площади, и потом читал за десертом... Можно было ожидать, что он не прекратил раздавать щедрые чаевые.

Бальтасар, фотограф, полузаснувший на сидении в тени, рядом со своим старым зачехлённым фотоаппаратом, приоткрыл глаза, чтобы посмотреть на человека в светлом костюме, отходящего от киоска Салустьяно. Походка лёгкая, хорошо сложен. Фотогеничный тип. Подумал, что было бы приятно сфотографировать мистера Джона таким, как он выглядел в этот момент, направляясь в бар Дона Аурелио, на фоне редкой рощицы и церковной колокольни, подкравшейся на близкое расстояние. Точка съёмки должна была бы быть на небольшом возвышении - к примеру, с одного из балконов гостиницы - чтобы создать хорошую панораму. Одинокий турист в своём красивым и хорошо выглаженном весеннем костюме и шляпе с полями вразлёт, великолепно гармонирующими с его остальным облачением, пересекает площадь в направлении к верхнему краю фотографии: почтовая открытка. На обороте читались бы слова "Санта Мария дель Камино, Площадь Республики", выражая таким образом, что, встревоженный летаргией, присущей нашей эпохе, этот тихий город тоже обладал своей ноткой интернациональности благодаря людям из других мест, которые проходили через него и даже оставались отдохнуть на несколько дней, как этот неизвестный иностранец.

Дон Аурелио прочитал имя, озаглавливавшее письмо, которое мистер Джон начал писать: Линда. "Ясно, надо подумать и о семье. Вчера где-то ходил весь день, и сегодня, мне кажется, будет так же", - подумал Дон Аурелио, обмахиваясь салфеткой. В дни, когда мистер Джон не выходил, он отдыхал примерно до пяти; потом, обычно, занимал одно и то же место в пустой столовой, и принимался там за работу, делая записи своим крошечным и торопливым почерком и помогая себе травяным настоем, способствующим пищеварению, который он пил через равные промежутки времени, не говоря ни слова. Человек спокойный, бизнес в порядке...

Джон Талботт, североамериканец. Коммерческий агент (официальные поставки сельхозтехники за счёт фирмы "Кэмпбелл энд МакГрегор").

Предыдущие визиты в страну: ноябрь 1969 и апрель 1970, с пребыванием от одной до двух недель, по рабочим причинам.

Приложение: одно, записка, адресованная Начальству: "Похоже, что путешествия в нашу страну североамериканского гражданина Джона Талботта имеют мотивы, отличные от заявленных, предположительно - противозаконная деятельность в ущерб конституционному Правительству, в сговоре с местными элементами. Он должен быть предметом деликатного наблюдения во время пребывания в данной местности, в ожидании указаний, исходящих от Начальства".

Человек с густыми усами смотрит на улицу из окна, время от времени вытирая пот и вглядываясь в единственный объект, который в это время движется снаружи: приземистую и пыльную фигуру водовозного осла с большими кувшинами, притороченными ремнями по бокам, с оборванным субъектом, идущим за ним обморочной походкой меж длинных рядов закрытых дверей. Капитан Гомес вызывает младшего офицера и вручает ему какие-то листки, лежащие на столе. Вентилятор, расположенный над картотекой, не прекращает в своём раскачивании безуспешно перемещать стену раскалённого воздуха. Вновь оставшись в одиночестве, Капитан Гомес возвращается к своей точке обзора. Водовозный осёл и его владелец исчезли; алчная линия тени, отбрасываемой крышами под ноги домов, едва виднеется чёткой карандашной линией на поверхности старых выжженных остатков земли.

"Обычно мистер Джон останавливается здесь, в самом деле. О его профессиональной деятельности я ничего не знаю; понимаете, он мало говорит. Думаю, что он делает бизнес с Правительством. Никого не принимал, нет, сеньор. Сегодня вышел очень рано, как и вчера. Когда никуда не ходит - кушает в ресторане и принимается за работу за тем же самым столом, возможно - потому, что чувствует себя в своей комнате слишком одиноким. Постоялец приятный, без дурных привычек, могу Вас в этом заверить... На этот раз он не был особо сдержан по отношению ко мне, но полиции можно рассказать всё: этим утром он писал своей женщине. Её зовут Линда". Дон Аурелио посмотрел на потное лицо Капитана Гомеса и его большие усы, жёсткие, как щетина чистой свиньи. "Мы уже знаем, что сегодня этот гринго дома не был. Дайте мне ключ." Двое мужчин остались в баре, в то время как Капитан Гомес поднялся без промедления. Дон Аурелио спросил, что случится, если мистер Джон появится с минуты на минуту, и облегчённо вздохнул, когда Капитан Гомес завершил свою инспекцию. "Мы его уже видели, это чистая рутина. Но будьте осторожны, и не навредите нашим делам, донося о них этому гринго, потому что я об этом узнаю", - он поднял мозолистый и почерневший палец, неопределённым жестом обводя стойку и стеллаж, и давая понять, что неблагоразумие может стоить Дону Аурелио всего этого и гораздо больше. Затем двумя руками нахлобучил фуражку, отдал честь и вышел. Дон Аурелио принялся с озабоченным лицом протирать стойку.

К полуночи Дон Аурелио спустился в кухню, собираясь попить холодного пива. Ему показалось, будто что-то движется за дверью в туалет, возможно - собаки, которые каждую ночь опрокидывали мусорные вёдра. В освещённой зоне, рассеивая его беспокойство, возник силуэт Мистера Джона: "Ах, это Вы..." Он сказал, что находится здесь с ужина, так как не может заснуть по причине жары. Его лицо, без солнечных очков, открывало некоторые признаки старения. Дон Аурелио признался, что ему тоже сложно отдыхать, по той же самой причине, и предложил ему что-нибудь прохладительное. Они распили банку пива за кухонным столиком, малость поговорив обо всём.

Дон Аурелио предпочёл бы не видеть его, по крайней мере до следующего дня, когда этот вечерний визит Капитана Гомеса мог бы считаться достаточно удалённым, чтобы не упоминать о нём. Он лично проверил, что они всё оставили в порядке, поскольку удостоверился, что мистер Джон об этой инспекции извещён не был... Мистер Джон ему понравился, он был классным типом. Он никогда не скупился, и несмотря на то, что был крайне сдержанным, внушал доверие. Сказал ему, что живёт со своей женщиной и двумя детьми в Новом Орлеане. Провёл десять лет в фирме, которая дала ему возможность познакомиться с несколькими испаноязычными странами. Зачем ему нужны были эти путешествия по местам с таким суровым климатом в качестве простого бродячего продавца, ведь похоже, что мистер Джон стоит гораздо большего? Вдобавок, теперь ещё и Полиция положила на него глаз. Капитан Гомес не выказал особой убеждённости в "законных" делах мистера Джона. Чтобы убедиться в этих подозрениях... А чем Вы занимались на самом деле, мистер Джон? Если контрабандой ликёра и сигар, то могли бы и уступить несколько ящиков по дружественной цене. Дон Аурелио улыбнулся своей собственной остроте, и вернулся к безуспешным попыткам заснуть. Майка у него прилипла к телу, а глотка так и осталась сухой... А теперь приходят эти собаки и начинают нарушать тишину своим голодным рычанием. Дон Аурелио провёл изрядное время слушая их, сидя на краю кровати.

Бальтасар, фотограф на площади, обратил внимание на присутствие Дона Аурелио, подметавшего тротуар перед баром, и подал ему дружественный жест. "Служебный паёк; не знаю, как он наскребает себе на жизнь", - подумал Дон Аурелио, салютуя ему в ответ. Никто из них не видел мистера Джона в течение всего утра.

- А если мы его задержим до получения доказательств? - Сеньор Талботт ни в чём не обвиняется, мы лишь подозреваем его. Вы не читали это сообщение? - На этот раз могли бы и договориться...

- В сорок восемь часов наша спецслужба даст нам подтверждение, Капитан Гомес, и даже ранее. Начальство благодарит Вас за служебное рвение, но вместе с тем просит проявить чуток сдержанности. Не следует забывать, что сеньор Талботт - гражданин дружественной державы...

- А если, в результате, он ускользнёт? Именно сейчас этот тип находится у меня в Санта-Марии, в пределах досягаемости. Не хватало ещё, чтобы нас обскакали...

- Он не сможет узнать, что мы за ним наблюдаем. В любом случае, если он по каким либо причинам вознамерится уйти, то в утро перед этим Вы будете уполномочены на его предварительное задержание.

Вкратце, начальство не даёт разрешения на арест из благоразумия, поскольку в случае ошибки, впоследствии, мы не сможем оправдаться. Им нравится валять дурака, и всё тут. И без политической полиции всё ясно; зуб даю, что этот тип гуляет, устанавливая контакты с подрывными группами, это уже не первый случай... Капитан Гомес вытер пот, который бежал по его бородке, и вновь нервно пробежал глазами по документам Джона Талботта. Паспорт, рабочее удостоверение от компании, визы, всё в порядке, да, сеньор. Путешественник крайне опрятный, никаких компрометирующих следов в его комнате, лишь рабочие материалы, газеты на английском и карманные рассказики: слишком "чисто". Уж не собрался ли он поиграть с Капитаном Гомесом?...

"Этот механик... в конце концов, идёт он или нет?" Появление Пабло задерживалось на несколько секунд. Произошло оно в точности в тот момент, когда Капитан Гомес, одержимый своим беспокойством, направлялся к выходу, вследствие чего они и столкнулись. "Куда прёшься! Пройди-ка и послушай, что я хочу тебе сказать". Капитан Гомес взял себе прохладительный напиток за счёт заведения, поставил его на стойку, и когда оба мужчины приблизились к нему вплотную, категорически отрезал: "Повторять не собираюсь, поэтому будьте внимательны. Напоминаю, что представляю в этом местечке власть, а значит - Национальное Правительство, - и что мне требуется ваше сотрудничество... Как мы знаем, сеньор Талботт обычно проводит некоторое время среди нас, но у Комиссариата есть основания полагать, что на этот раз он намерен уехать раньше, чем предполагается. На это он имеет полное право, как и весь мир, но сейчас разговор не об этом, и я здесь не для того, чтобы давать объяснения. Наутро он вылетает в столицу, и наверняка попытается убраться. Вы, как там вас зовут, Пабло. Этот гринго брал у вас напрокат машину, которую он использовал там, откуда приехал, не так ли? Отлично, сегодня же отгоните её в мастерскую, сошлитесь на неисправность или что-нибудь наподобие, и скажите ему, что в любом случае она будет готова в первом часу утра, чтобы, если она ему понадобится, он ничего не заподозрил. Хочется, чтобы он не располагал личным средством передвижения по крайней мере до полудня, когда мы будем знать, на что нам опираться. Лучше всего, конечно, чтобы в результате эта предосторожность не понадобилась, но это - дело Комиссариата. Ах да, и если он захочет выйти отсюда по любой другой причине ранее этого часа, то сообщите мне об этом не-мед-лен-но, понятно? У меня много глаз, и я могу обвинить вас в противодействии закону". Пабло, с оцепеневшим выражением, согласился. Капитан Гомес вышел, не попрощавшись. Дон Аурелио остался в задумчивости, созерцая пустую столовую. Всю жизнь гринго финансировали правительство, вплоть до того, что, как говорилось (больше всерьёз, чем в шутку), и выбирали его они, а не народ, который бросал в урны бюллетени, поскольку любым способом, в результате, выбирали их кандидата. Но существовали, по-видимому, и гринго другого сорта, противники этих правительств, поддерживающие крестьян, и похоже, что мистер Джон входил в их число...

- В любом случае, похоже, у нас будут неприятности, - тихо изрёк Дон Аурелио.

После ужина мистер Джон стал обсуждать с Доном Аурелио, что Пабло поставил автомобиль на маловажный ремонт. И добавил, что, в любом случае, он в нём больше не нуждается, поскольку вынужден сократить своё пребывание в Санта-Марии по семейным причинам. Дону Аурелио стоило больших усилий скрыть свои впечатления. "Надеюсь, ничего серьёзного, мистер Джон", - сказал он с усилием, думая обо всём том, что Капитан Гомес наговорил им несколько часов назад. Он чувствовал себя так, будто невольно помогал странному и опасному обратному отсчёту, окончание которого активирует какой-то механизм прямо перед его носом.

Настойчивые взывания Капитана Гомеса к Начальству не дали никакого эффекта, избавляя его от написания подтверждения, которое задержало бы неотложное послание в какой-то момент. Этот момент настал, когда он находился в точности на полпути между своим столом и окном, выходящим на улицу, в которое он собирался выглянуть, чтобы победить своё беспокойство: подозрения Политической Полиции касательно истинного характера деятельности сеньора Джона Талботта на территории государства полностью подтвердились. В результате Капитан Гомес должен был приступить к его немедленному аресту, оставаясь без контакта до прибытия в Санта-Марию дель Камино правительственных агентов, которые были бы снабжены обвинением.

Дон Аурелио не мог поверить в то, что он осмелился сделать, но уже сказал ему: "не знаю, что Вы делаете, и меня не заботит, мистер Джон, будет ли всё это, в результате, к лучшему для большинства людей в этой стране... Вчера Вы перенесли инспекцию в Вашем... Ах, Вы отдаёте себе отчёт... ! Я не смею ничего Вам говорить, поймите, Капитан Гомес угрожал мне, если я о чём-нибудь проговорюсь. Но это ещё не всё. Хочу Вас уведомить, что за Вами следят, и эта история с машиной и Пабло - трюк, чтобы отрезать Вас здесь от внешнего мира, так как они решают, арестовать Вас или нет... Невозможно заснуть с таким грузом на совести, мистер Джон; я полагаю, что Вы неплохой человек. Да, если у Вас есть пакеты для самого нужного, ни слова обо всём этом... Мне хотелось бы поступить правильно, Боже мой, лишь это, правильно..." Дон Аурелио разглядывает руки, кружа по комнате в худшую в его жизни ночь, заполненную бессонницей. Голодные собаки лают за кухней. Дон Аурелио не решается спуститься, но и в этом случае питьё не принесёт ему никакого успокоения...

После кружения в наборе телефонного номера, пальцы принимаются нервно барабанить. На другом конце линии - тишина порванных проводов и звёздной пустоты, в то время как невидимый снаряд звонка мчится сквозь тьму и расстояние, пока, наконец, не достигает цели. Когда наступает время говорить, человек в светлом костюме вопрошает нейтральным голосом: "Постоялый двор Маречиаро?" - Да, сеньор, - отвечают ему. Все виды меню с доставкой. - "Тогда запишите: хочу рассчитаться за заказ, номер 20127. Семья не смогла собраться, и праздник временно откладывается. Сообщите Энрике, что срочно необходим его прицеп, и, если это возможно, - как только рассветёт. Понятно?" - Мистер Джон повторяет послание, чтобы удостовериться в точности его восприятия, и остаётся в кабинке ещё несколько секунд после того, как вешает трубку.

Капитан Гомес пригладил усы и стал излагать свой тактический план с неподдельным наслаждением. "Вы, трое, со мною в джипе. Двое остаются снаружи, следя за выходами из отеля: главной дверью и дверью служебной, которая выходила на переулок. А вы войдёте вместе со мною". Его оживлённые глаза, казалось, принадлежали постаревшему и заплывшему жиром подростку в момент совершения какого-то преступления. "У меня есть птичка, которую следует поймать прямо в Санта-Марии", - думал он, настраивая ход револьвера. - "Жареную. Если он замаскируется, я его упущу. Пока птичке не сказали, что я её обнаружил. Я уже видел его в лицо... И если придётся его искать, я его остужу. В конце концов, речь идёт о вражеском агенте, и в этом виде войны не важны ни зарубежность, ни трусость..."

Мистер Джон протянул ему свою руку, смотря на него сквозь свои солнечные очки, и прошептал несколько слов благодарности. Дон Аурелио не решился спросить, как он думает ускользнуть от полицейского окружения, которое было готово замкнуться в любую минуту. Вместо этого он ограничился бормотанием слов удачи... друг натянуто улыбнулся, поскольку мистер Джон засунул ему, практически незаметно, несколько купюр в верхний карман рубашки.

Прежде чем выйти, мистер Джон отдал салют, подняв руку к краю шляпы. Дон Аурелио проследил за ним глазами: он имел дело с человеком высоким и элегантным, одетым соответственно летней жаре, с неизменным чёрным кейсом в правой руке, медленно пересекающим улицу, ведущую к площади, под утренним солнцем. Хороший клиент, уходящий с благодарностью, несомненно - с намерением через какое-то время вернуться... В это время зазвучала музыка из музыкального автомата, в который кто-то бросил монетку. Почему всё это дело не может закончиться таким простым образом?

Мистер Джон обратил внимание на джип, стоящий поблизости, на одной из улиц, выходящих на площадь. Защищённый киоском Салустьяно, он на мгновение оказался в укрытии, пока один из пассажиров не обратил внимание на то, как он заворачивает. Автомобиль резко затормозил, раздался треск немедленно приведённых в действие стволов и громкий голос. В моментальной реакции, которую и самый внимательный наблюдатель не смог бы предсказать, мистер Джон сделал странный пируэт, и тотчас же бросился бежать к противоположному концу улицы, всё ещё невидимый для преследователей, со скоростью лиса, устремившегося в чащу. Не имея возможности следить за происходящим из-за стойки, Дон Аурелио тут же стал искать место получше.

Внезапно воздух разорвался величественным грохотом, и окно столовой превратилось в щедрый дождь осколков, летящих во все стороны. Меж деревьев площади медленно поднялось облако пыли.

После взрыва один из четырёх человек в униформе остался неподвижно лежать на полу. Капитан Гомес проворно поднялся посреди столба дыма, в то время как под потолком кричали объятые ужасом птицы. Сквозь огромную дыру в витрине показался Дон Аурелио, который, увидев его, вознамерился с трудом развязать свой язык: "Святый Боже, Капитан! Какого чёрта...? Чего вы ждёте, почему не вызываете скорую помощь?" - уколол он Капитана Гомеса, сжимающего в руке свой пистолет, с лицом, полным гнева. Не ожидая ответа, он устремился в сторону улицы, по которой несколькими минутами ранее удрал мистер Джон. Один из его людей, невредимый, направился за ним.

Это человек учтивый и тихий, который обычно поступает одинаково и никогда не производит впечатления спешащего, но на этот раз - невероятное дело - он оставил за собой вибрирующий след гонок и резких движений, и дымящийся металлолом казённого джипа с его пассажирами, трясущимися как марионетки, и совершенно перепуганного механика Пабло, не понимающего происходящее: грохот, идущий с площади, и видимое и ощутимое продолжение: иностранца с пистолетом в руке, врывающегося в мастерскую, чтобы заставить его завестись с жаждой души, которую уносит дьявол, и превращая его по ходу дела в неожиданного заложника. После чего Пабло потерял интерес ко всему этому миру, за исключением руля, который находился у него в руках, и отрезка пыльной дороги, который, как казалось, с каждым мгновением всё быстрее летел под колёса, скачками унося их по этой дороге, которую чужеземец знал в совершенстве, и которую он указывал, сидя рядом и держа в свободной руке шляпу, чтобы не выходить из себя от горячих порывов ветра, поднятых движением, и следя, не делает ли Пабло какого-нибудь обманного манёвра, и нет ли на пути препятствий, от которых на этой скорости они Бог знает, как увернулись бы... Этот кошмар Пабло продолжился лишь до ближайшей прогалины, куда человек в бежевом костюме бросился после того, как угрозами заставил его следовать лишь до конца этой дороги, а потом повернуть обратно в город, замыкая круг.

Находившийся во взволнованном состоянии, Пабло не мог сказать, преодолел ли иностранец эту дистанцию своими собственными ногами, или же, ещё до прибытия к прогалине, его поглотила земля. Да, он заметил рядом с деревьями контур голубого самолётика, наподобие использующихся в работах по опрыскиванию, но, очевидно, основное своё внимание потратил на подчинение полученным приказам, поскольку не желал, чтобы это стало причиной глупых осложнений в конце. Он даже не поднял глаз на настойчивый рокот мотора, - без сомнений, самолётного, - который набирал высоту после взлёта. "Капитан, ну что я мог поделать - сердить этого вооружённого безумца?", - оправдывался впоследствии Пабло под взглядом василиска, испускаемым представителем Правительства, в то время как на Площади Республики, неслыханно забитой любопытными всё это утро, Дон Аурелио думал о том, что новая витрина стоила ему не менее шести месяцев чаевых, так её растак...

Дон Аурелио убрал в угол чистящие принадлежности, которые он использовал каждый день, прежде чем открыть столовую. Нажал на выключатель, и деревянные вентиляторы, расположенные под потолком, пришли в движение. Потом наполнил бокал, и почувствовал усталость, глядя на площадь сквозь новое стекло, над которым по геометрически безупречной дуге шли слова Ресторан Алохамьенто Континенталь. Фотограф Бальтасар уже приступил к своей работе, извлекая пользу из людей, выходящих с мессы. Салустьяно всё ещё ждёт газету за этот день: в Санта-Марии никто не спешит узнавать новости. Проигрыватель рассыпает красивую мелодию маримбы. Дон Аурелио и не заметил, как у него закрылись глаза...

Он поднялся, чтобы обслужить подошедшего. Бежевый костюм выделяется новизной, равно как и шляпа. А вот кейс, видимо, тот же, что и ранее. Человек в светлом костюме загадочно улыбнулся, и показал ему почтовую открытку, на которой можно было увидеть незнакомца, в точности похожего на него, пересекающего пустынную площадь какого-то тропического города, с подписью на обороте для отсылки в Новый Орлеан, и потом спокойно устроился, чтобы почитать газеты, пренебрегая тем, что в какой-то момент он может быть остановлен, или умереть... Холодное пиво, развязный дружеский разговор о бизнесе и сладострастных девицах... Тридцать долларов за несколько слов помощи... Они закончили поддавать в полвосьмого, покидая кафе изрядно нагрузившись, и с бутылками в руке... Доброго пути, и до скорого, мистер Джон...

Прибытие первых клиентов вырвало Дона Аурелио из дремоты.

Он приготовился принять их, механическим жестом протирая стойку.

В каких краях теперь носит этого чертяку гринго?

Рауль ТЭЙКСИДО (1943). Адвокат, критик и писатель. В 1965 году получил Национальную Премию за Рассказ Фонда Эдмунда Камарго. Живёт в Игуалада (Испания). Опубликовал новеллы "Жители Зари" (1969) и "Эмиссар" (1992); книги с рассказами "На острове и другие повести" (1991) и "Дверь, выходящая на дорогу" (1979). Его критические статьи были собраны в книги "Выкупленная жизнь" (1979) и "Авторы и персонажи" (1993). Его работа автобиографического характера была включена в "На берегу старых дней" (1995) и "Тенистый сад" (1994) - книгу, в которую были, также, включены и несколько его стихов.

esp->rus: shogi.ru, 21-28.11.7